Музей одного шедевра -museum of one masterpiece
Паоло и Франческа. Художественный образ
Предполагаемый портрет Франчески усматривают во фрагменте фрески из церкви Санта Мария ин Порто Фуори (Santa Maria in Porto Fuori), основанной в окрестностях Равенны, где некогда находился городской порт. Приведём выдержку из книги "Образы Италии" известного историка и писателя Павла Павловича Муратова (1881-1950):
"За городом дорога выходит на простор равнины, открывающий дымчатый, синий горизонт и далёкие лёгкие очертания сосен Пинеты. Церковь становится видна издалека... ("Дом нашей Владычицы на Адриатическом берегу", - так упоминает об этой церкви Данте в XXI песне "Рая", когда говорит об её основателе, подвижнике Пьетро дельи Онести.")
... Удивительно, как ещё могли тут сохраниться фрески. Большая часть их уже осыпалась или превратилась в неопределённые пятна. Кое-что здесь, однако, удержалось, как, например, характерные головы, предполагаемые портреты Данте, его гостеприимного хозяина, местного правителя Гвидо да Полента, и дочери Гвидо, Франчески, - Франчески да Римини. В таком предположении есть доля вероятия, хотя эта живопись и была исполнена лет через сорок после кончины Данте. Мало кому известно, что упомянутые портретные головы составляют лишь часть довольно большой фрески. Молодая женщина, которую считают Франческой да Римини, и другая постарше, быть может благочестивая Клара из той же семьи Полента, изображены в окне. Перед ними развёртывается сцена избиения младенцев, нарисованная с большой энергией и живым драматизмом. Авторы этой фрески и других в Санта Мария ин Порто остаются пока "неизвестными живописцами" школы Джотто. Полагают, что они пришли в Равенну из Римини... При прощании с Санта Мария ин Порто снова вспоминается Данте. Он, несомненно, проходил здесь, направляясь к Пинете, привлекавшей его своим созерцательным уединением. Этот прекрасный лес пиний, идущий на много вёрст к югу от Равенны вдоль морского берега, привлекал и других поэтов после Данте... Байрон любил ездить верхом по его усыпанным мягкими иглами дорожкам... Пинета как-то странно настораживает душу, чувство ожидания овладевает ею. Здесь невольно начинаешь прислушиваться и приглядываться... Настаджио дельи Онести, о котором рассказывает Бокаччо, встретил здесь нагую женщину, преследуемую охотником и собаками. В этом видении ему открылась важная часть его судьбы."
"…В сущности, нет ни прекрасного стиля, ни прекрасной линии, ни прекрасного цвета, единственная красота - это правда, которая становится зримой."
С течение времени интерес к героям Данте стал проявляться у многих живописцев. Большинство из них искали в этих образах душевное пристанище от несовершенности эпохи наступающего 19-го века, и аура давно ушедшего Средневековья в какой-то мере способствовала в ту пору утверждению искусства романтизма, пришедшему на смену угасающей эпохе классицизма. В 1819 году французский художник Жан Огюст Доминик Энгр (Jean Auguste Dominique Ingres, 1780-1867) своей картиной "Паоло и Франческа" (есть несколько вариантов этой работы) открыл тему трагической любви для целого поколения художников, которые полностью окунулись в сферу её душевных переживаний, бесконечно варьируя сюжет Пятой песни Ада. Сам Энгр подробно изложил в своих заметках ("Заметки Энгра") так сильно волновавшие его подробности любви и гибели Паоло и Франчески. Мысль запечатлеть их образы возникла у художника ещё в 1814 году во время посещения Неаполя, и два годя спустя он создал несколько рисунков, которые впоследствии использовал для воплощения задуманного сюжета о Франческе и Паоло в живописном полотне. Когда его картина была представлена на Всемирной выставке 1855 года, один из критиков очень метко и остроумно выразил суть этого произведения: "Паоло - не человек, это - поцелуй…". Выражение лица, затуманенный взгляд, вытянута линия профиля, удлинённая шея - вся поза Паоло говорит о его пылкой страсти к Франческе.
Среди картин, посвящённых моменту поцелуя, выделяется произведение шотландца Уильяма Дайса, датированное 1845-м годом, - не только благодаря особенной нежности и невинному облику представленной на нём юной четы. При более внимательном рассмотрении в композиции картины можно заметить изображение руки на парапете высокой террасы, слева от замечтавшихся влюблённых. Принадлежит ли эта рука Джанчотто? Верно. Дело в том, что первоначально в сюжете картины присутствовала фигура супруга Франчески, наблюдающего эту встречу, но по некоторой причине (возможно из-за неудачного состава одного из использованных пигментов) левый край полотна подвергся порче. В 1882 году прославленный Джозеф Патон предложил удалить испорченную часть изображения, при этом оставив нетронутым кончик руки Джанчотто, он же создал новое обрамление для картины. Благодаря такому решению полотно было спасено и даже обрело смысловой драматический элемент, напоминающий нам о том, что идиллию возлюбленных подстерегает роковое вмешательство. Выразительную деталь подобного значения можно встретить в картине Григолетти 1840 года, где из мрака, скрывающего дверной проём позади сидящих влюблённых, выступает блестящий конец смертоносного лезвия шпаги. Сам Патон, гораздо ранее обращавшийся в своём творчестве к образам Паоло и Франчески, в 1882 году написал новое произведение на эту тему, избрав для него эпизод с клинком, занесённым Джанчотто над головой его брата .
