Музей одного шедевра -museum of one masterpiece
Паоло и Франческа в литературе и театре
"Из всех проявлений человеческого творчества самое удивительное и достойное внимания - это книги. В книгах живут думы прошедших времён; внятно и отчетливо раздаются голоса людей, прах которых давно разлетелся, как сон. Всё, что человечество совершило, передумало, всё, чего оно достигло, - всё это сохранилось, как бы волшебством, на страницах книг." (Томас Карлайл)
На протяжении столетий многие литераторы воссоздавали на книжных страницах, в стихах и в прозе, историю трагической любви Паоло и Франчески.
"Образ Франчески и Паоло у Данте словно соткан из цветов радуги на фоне вечного мрака. Тихим звуком флейты, исполненным бесконечной жалобы, льётся он в самую глубину нашего сердца", - пишет Томас Карлайл (Thomas Carlyle, 1795-1881), британский философ, романист, критик, историк и публицист, известный своими афоризмами и точными высказываниями, обладавший тонкой проницательностью, себя же считающий, прежде всего литератором.
Имя Габриэле д'Аннунцио (Gabriele d'Annunzio, 1863-1938) - известного поэта, прозаика, драматурга, кумира парижских салонов и великого любовника, является неотъемлемой частью одного небольшого эпизода в истории Италии. Речь идёт о создании почти неизвестной в России утопической и в то же время вполне реальной республики Фьюме/Fiume (итал. "река"), которая просуществовала всего год и три месяца (ныне это городок Риека/Rijeca в Хорватии). Габриэле д'Аннунцио, будучи одним из лидеров итальянского националистического движения, получивший от Муссолини титул князя ди Монтеневозо (principe di Montenevoso) и возглавивший в 1936 году Королевскую академию наук, часть своей жизниотдал литературе и поэзии. Он единственный после Данте, кто удостоился в Италии права называться великим именем - "Поэт".
"Опять волчица на столбе
Рычит в огне багряных светов…
Судьба Италии - в судьбе
Её торжественных Поэтов…"
Н.С. Гумилев, "Ода д’Аннунцио".
Паоло и Франческа в поэзии
Валерий Брюсов (1873-1924)
"Римини", 1921
В твоём в века вонзённом имени,
Хранимом - клад в лесу - людьми,
Кто с дрожью не расслышит, Римини,
Струн, скрученных из жил любви.
В блеск городов, где Рим с Венецией,
Где столько всех, твоя судьба
Вошла огнём! Венец! Венец и ей!
И в распре слав - весь мир судья!
Вы скупы, стены! Башни, слепы вы!
Что шаг - угрюмей кровли тишь.
Но там есть дверь и портик склеповый,
И к ним мечта, что в храм летит.
Что было? Двое, страстью вскрылены,
Над тенью дней чело стремя,
Сон счастья жгли, чтоб, обессилены,
Пасть, - слиты лаской острия.
И всё! Но ввысь взнеслись, гиганты, вы,
Чтоб в жизни вечно хмелю быть,
И держат вас терцины Дантовы, -
Вовек луч тем, кто смел любить!
~ * ~ * ~ * ~
Пьер Корнель (Pierre Corneille, 1606-1684)
"…Можно ли пенять
На небеса за то, когда по их веленью
Две связаны души, когда ни на мгновенье
Они не в силах друг о друге позабыть?
Коль этой связи нет, любви не может быть."
~ * ~ * ~ * ~
Надежда Горлова (р. 1975)
"Паоло и Франческа"
Как любим мы гулять в осенних рощах, любодеи.
Средь холода и шороха и ветра вдруг опомнишься, и "Где я?"
Спросишь. Не во втором ли я кругу счастливом,
В том адском золотом кольце, где клёна лист и сливы
Лист, не разлучённые, влекутся ветром и любовью,
Объяты холодом и страстью, пронизаны признаньями. Скорей бы в ад, Паоло.
Мне холодно и здесь, а там-то будешь ты.
И мы друг к другу сможем так прижаться, как прижимаются листы,
А люди нет, не могут. Мне приснилось: нас Данте Алигьери подобрал
И в книгу заложил меж тех страниц, что с донной Беатриче он читал.